Группа каторжных тюрем на р. Кара (левый приток р. Шилка) более чем в 120 км к северо-востоку от Сретенска была объединена в Карийский каторжный район, который входил в состав Нерчинской каторги. Свою известность он приобрел благодаря политическим заключенным конца XIX – начала XX в. и очень часто упоминался ими как просто «Карийская каторга».

В середине 1830-х гг. в этом районе после открытия золотоносных россыпей началась добыча золота трудом уголовных ссыльнокаторжных. При каждом прииске были учреждены каторжные тюрьмы: на Усть-Каре, Нижнем Прииске, Нижней Каре, Средней Каре, Верхней Каре, Амуре. Располагались они вдоль р. Кара на протяжении 35 км от истока до впадения в Шилку. На приисках господствовал ручной труд, график работ уголовников в летнее время был круглосуточным, требовалось выполнить урок (объем обязательных работ), за невыполнение которого наказывали. Каторжане снимали дерн, подвозили и поднимали грунт к золотопромывальным машинам, откатывали гальку, оставшеюся после промывки песка, за что получали оплату и дополнительное питание. Чтобы повысить производительность труда, с целью усиления заинтересованности ссыльнокаторжных, местное начальство прибегало к различным мерам: уменьшение времени работы для тех, кто отличался примерным поведением, сокращение сроков испытания, улучшение качества питания.

С 1873 г. на Кару стали отправлять государственных преступников, которых еще называли «политическими». Первыми в июле этого года прибыли А.К. Кузнецов и Н.Н. Николаев, 17 января 1874 г. был доставлен П.Г. Успенский. Все они, члены нечаевской организации «Народная расправа», попали на каторгу за участие в убийстве студента Иванова. После долгого пребывания в других тюрьмах Нерчинской каторги сюда доставили Н.А. Ишутина. К этому времени он уже был сильно болен, поэтому содержался в лазарете и редко появлялся в кругу товарищей. Здесь же отбывали наказание революционеры, осужденные по громким политическим процессам 1870-х гг.: «процессу пятидесяти», «процессу ста девяноста трех», по делу Казанской демонстрации. Позднее, в 1880-х, прибыли народовольцы-террористы из множества различных кружков и организаций со всей страны, активисты польской партии «Пролетариат». Среди заключенных Кары были такие видные деятели народнического движения и революционной истории России, как И.Н. Мышкин, Д.М. Рогачев, П.И. Войнаральский, С.Ф. Ковалик, Л.Г. Дейч, А.В. Прибылев, Ф.Я. Кон, А.И. Зунделевич, А.Ф. Михайлов, В. П. Обнорский, А. П. Алексеев. Среди женщин-политкаторжанок выделяются А.П. Корба, М. П. Ковалевская, Н. А. Армфельд, С. А. Лешерн фон Герцфельд, Е.К. Брешко-Брешковская, Е.Н. Ковальская, А. В. Якимова, С. Н. Богомолец, Е.И. Россикова [Мошкина, 1998, с. 61–63].

Биография многих из них содержит впечатляющие сюжеты. Все то, в чем они были убеждены, ради чего жертвовали собой, было результатом заблуждений. Они свято верили в то, что невозможно было реально воплотить в жизнь, так как власть не шла на диалог с ними. Революционная биография И. Н. Мышкина началась с неудачной попытки освободить Н.Г. Чернышевского из вилюйской ссылки, затем он был осужден по «процессу ста девяноста трех», процессу пропагандистов. В результате получил 10 лет каторги. В Иркутске по дороге на каторгу произнес речь над гробом умершего товарища, за это ему добавили еще 15 лет. Участвовал в майском побеге 1882 г. с Кары. После того, как был пойман, получил еще 6 лет. Как самого непокорного заключенного его увезли в Шлиссельбургскую крепость, где он совершил свой последний в жизни акт протеста – бросил в надзирателя по кличке Ирод столовый прибор, за что был казнен [Дейч, 1906, с. 342].

П.И. Войнаральский, поступив в Московский университет, принял активное участие в сту¬денческих волнениях осенью 1861 г., что стало основанием для его высылки в г. Глазов. Порфирия Ивановича переводили из одной местности в другую, до тех пор пока в 1873 г. с него не сняли надзор. Уехав в Петербург, он сблизился с чайковцами (кружок пропагандистов), затем перебрался в Москву, чтобы по примеру «новых людей» из книги Н. Г. Чернышевсого «Что делать?» построить коммуну. Позднее уехал в Пензенскую губернию, работал мировым судьей и активно занимался пропагандой. Летом 1874 г. его арестовали в Самаре, судили по «процессу ста девяноста трех», приговорили к 10 годам каторги [Патронова, 1998, вып. 1, с. 101–107].

В студенческую пору пропагандой занялся А. Ф. Михайлов. «Ходил в народ», участвовал в попытке освобождения участников «процесса ста девяноста трех», вместе со Степняком-Кравчинским – в убийстве шефа жандармов Мезенцева. Являлся членом организации «Земля и воля». Приговорен к смертной казни, которая была заменена на 20 лет каторги [Патронова, 1998, вып. 2, с. 101–107].

После длительного периода увлечения мирной пропагандой, разочаровавшись в ней, многие народники начали переходить к радикальным действиям. С. Лешерн была первой женщиной в стране, осужденной на смертную казнь. Преступление ее состояло в том, что она вместе с членами группы Валериана Осинского при аресте оказала вооруженное сопротивление полиции. При конфирмации смертная казнь ей была заменена на пожизненную каторгу [Дейч, 1906, с. 182–183]. За подобное же преступление была осуждена к 14 годам и 10 месяцам Н. Армфельд – девушка из высокообразованной семьи, имевшей знакомство с Л. Н. Толстым [Там же, с. 326]. А. П. Корба была членом исполнительного комитета «Народной воли», участвовала в серии террористических актов, была арестована в динамитной мастерской. А. В. Якимова начинала свою революционную деятельность с «хождения в народ». Была осуждена по «процессу ста девяноста трех», сослана на Север, совершила побег. Вернувшись в Петербург, вошла в народовольческую террористическую группу «Свобода или смерть» и исполнительный комитет «Народной воли». Судом была приговорена к смертной казни, которая позже была заменена на каторгу без срока [Диковский, 1970, с. 38–60]. Е. И. Россикова, будучи членом одесского террористического кружка И. Ковальского, приняла участие в ограблении херсонского казначейства – вместе с группой товарищей похитили 1,5 млн р. для революционных нужд. После долгих поисков полиции удалось найти деньги [Патронова, 1998, вып. 3, с. 75–80].

Всего на Каре отбывало наказание 234 государственных преступника, из них 29 женщин [Мошкина, 1998, с. 61, 68]. Первые несколько лет государственных преступников привлекали к работам, даже включали в состав артелей с уголовниками и устанавливали уроки. Но каторжане этой категории, хотя и выходили на работы, обычно уклонялись от нее либо саботировали обязательный урок. Особого старания не проявляли. Тем не менее надзирающие над ними смотрители и солдаты к строгостям по поводу работ не прибегали. Вероятно, они думали, что эти «господа», так политкаторжане воспринимались в то время охранниками, физически не в состоянии были выполнять назначаемый объем работ.

Политических ссыльнокаторжных содержали в тюрьмах Карийского тюремного района вместе с уголовниками. В 1878 г. Министерство внутренних дел приняло решение о переводе государственных преступников на отдельное содержание от прочих заключенных. Заведующим нерчинскими ссыльнокаторжными на Каре в тот период был В.О. Кононович, уважаемый среди заключенных офицер. По его распоряжению для политкаторжан нашли временное помещение на Нижней Каре, недалеко от нее, на Нижнем промысле началось строительство для них специальной тюрьмы на 80 мест. Так как с 1880 г. из центральных каторжных тюрем на Нерчинскую каторгу начали переводить всех, кто был приговорен к каторжным работам, в тюрьме впоследствии размещалось более 120 человек одновременно. В ноябре 1881 г. тюрьма, предназначавшаяся только для мужчин, была открыта. Для женщин приспособили помещение на Усть-Каре.

В конце апреля – начале мая 1882 г. из новой тюрьмы совершили побег восемь заключенных: И. Н. Мышкин, Н. Хрущев, Ф. Юрковский, С. Диковский, А. Баламез, Н. Левченко, Е. Минаков и Н. Крыжановский. Автором плана побега и первым его исполнителем был И. Н. Мышкин. Ему удалось добраться до Владивостока, откуда он собирался отплыть на корабле в Америку. Этим же путем, но с промежутком в две недели продвигались и остальные беглецы. Сокамерники в это время умело скрывали отсутствие товарищей и на всякий случай готовились к возможным репрессиям. После обнаружения побега и поимки всех беглецов помещения тюрьмы перестроили, заключенных наказали, подвергнув избиению, 13 человек были увезены в Шлиссельбургскую крепость. Следствию так и не удалось узнать, каким образом был совершен побег [Прибылев, 1930, с. 174–175].

Для заключенных тюрьмы был установлен новый, строгий режим содержания и надзора. Непосредственным надзирающим органом стало Иркутское губернское управление. На Каре был учрежден жандармский пункт, в который командирована группа жандармов во главе с ротмистром Бурлеем. Теперь в своих действиях они были обязаны руководствоваться специальной инструкцией. В ответ на усиление репрессий бывшая карийская узница М.И. Кутитонская совершила побег с места поселения в Акше и предприняла попытку покушения на жизнь военного губернатора Забайкальской области Л.И. Ильяшевича.

Большую роль в жизни государственных ссыльнокаторжных сыграла тюремная артель, которая объединяла всех без исключения заключенных. В тюрьме была учреждена общая касса, куда поступали денежные средства от родственников и друзей с воли. Расходовались они в первую очередь на улучшение питания: для больных приобретались молоко и белый хлеб, для остальных – мясо, сахар, хлеб, чай. Пищевой котел тоже был общий. Если оставались деньги, заключенные могли себе позволить «эквивалент» – так назывались средства, получаемые в равном размере из общей кассы для личных покупок. Из общей кассы по правилам тюремного коллектива все получали одинаково вне зависимости от размера вложений. Для организации внутреннего распорядка заключенные из своей среды избрали старосту, библиотекаря, а для уборки помещений, приготовления пищи установили график дежурства. Кодексом поведения заключенных в тюрьме являлась «конституция». Так заключенные называли правила поведения, определявшие по общему согласию их поведение и являвшиеся обязательными для всех. Одно из правил гласило, что заключенные не должны разговаривать с начальствующими лицами наедине. Для переговоров они делегировали старосту. С целью изоляции государственных преступников от уголовных и не имея возможности организовать труд раздельно, на общие работы заключенных политической тюрьмы не водили. В свободное время они работали в мастерских, ставили пьесы, устраивали дискуссии и др. Но основным занятием было самообразование, чтение литературы из огромной библиотеки, собранной собственными силами.

В конце 1880-х гг. правительство приняло решение о слиянии уголовной каторги с политической, на государственных преступников в полном объеме были распространены правила Устава о ссыльных, в первую очередь применение к ним телесного наказания, чему до сих пор политкаторжане сопротивлялись, угрожая прибегнуть к самоубийству. Таким способом власть рассчитывала покончить с «вольницей» в политической тюрьме. Местом для содержания объединенных заключенных был назначен Акатуй. Как следствие этой правительственной меры в 1889 г. на Каре разразилась Карийская трагедия, завершившаяся массовым самоубийством политкаторжан. Забайкалье к этому времени вошло в состав Приамурского генерал-губернаторства. Начало событиям было положено посещением Карийского тюремного района в августе 1888 г. приамурским генерал-губернатором бароном А.Н. Корфом и его конфликт с Е. Н. Ковальской. За протестное поведение Корф распорядился увезти ее с Кары. Исполнявший распоряжение жандармский офицер Масюков допустил грубость. На следующий день заключенные жен¬ской тюрьмы в знак протеста против оскорбления чести и достоинства Ковальской запретили ему появляться в тюрьме и начали голодовку. Узники мужской тюрьмы без энтузиазма встретили протест женщин. Конфликт затягивался. Тогда Н. Сигида, решившись на оскорбление Масюкова, ударила его по лицу. Этот поступок стал поводом для применения к ней 7 ноября 1889 г. телесного наказания. После этого Н. Сигида, М. Калюжная, М. Ковалевская и Н. Смирнитская приняли смертельную дозу морфия. В мужской тюрьме 12 ноября 16 человек тоже приняли морфий, но доза оказалась несмертельной. На следующий день уже в меньшем составе они предприняли еще одну попытку самоубийства, в результате которой погибли И. Калюжный и С. Бобохов [Стефанович, 1906, с. 3–160]. Но эта трагедия не остановила власть – всех каторжан, осужденных на большие сроки, перевели в Акатуй и расселили в камеры вместе с уголовниками. Началось наступление уголовных на «политиков». Распоряжением генерал-губернатора от 15 мая 1898 г. Карийская тюрьма для государственных преступников закрылась. И только группа, переведенная на содержание вне тюрьмы, была оставлена до окончания срока каторги.

Библиографический список

Дейч Л. Г. Шестнадцать лет в Сибири. – СПб., 1906. – 248 с.; Диковский А. М. Ветеран революции А. В. Якимова-Диковская // Забайкальский краеведческий ежегодник. – Чита, 1970. – № 4; Мошкина З. В. Нерчинская политическая каторга. Вторая половина XIX в. – Чита, 1998. – 112 с.; Патронова А. Г. Государственные преступники на Нерчинской каторге (1861–1895 гг.): библиогр. справ.. – Чита: Изд-во ЗабГГПУ, 1999. – Ч. 1: А–И. – 215 с. – (Материалы к «Энциклопедии Забайкалья» – Вып. 1); Ч. 2: К–О. – 328 с. – (Материалы к «Энциклопедии Забайкалья» – Вып. 2); Ч. 3: П–Я. – 433 с. – (Материалы к «Энциклопедии Забайкалья» – Вып. 3); Прибылев А. В. Записки народовольца. – М., 1930. – 297 с.; Стефанович Я. Дневник карийца. – СПб., 1906. – 170 с.

Сретенск / гл. ред. К. К. Ильковский; отв. ред. Н. Н. Константинова, О. Ю. Черенщиков. – Чита: Забайкал. гос. ун-т, 2014. – С. 110–115. – (Альбомная серия «Энциклопедии Забайкалья»).