Город Нерчинск – первый, а потому самый старший на огромном пространстве от Байкала до Тихого океана, начал свой жизненный путь малым острожком на правом берегу Шилки против устья р. Нерча. Заложили его десять казаков во главе с Максимом Урасовым, которых осенью 1653 г. после сплава по Ингоде пешим ходом отправил Петр Бекетов решить важную в тот момент государственную задачу – возвести на Шилке государев острог [Резун, Васильевский, 1989, с. 211].
Было это, вероятно, в начале ноября 1653 г., и об этом Петр Бекетов позже докладывал своему начальнику, енисейскому воеводе Афанасию Пашкову: «...Служилые люди на великой реке Шилке против устья Нерчи реки, Шилкою рекою на низ пловучи на правой стороне, приискав крепкое и угожее место где быть государеву большому острогу, у рыбных ловель и у пашенных мест, для заимки поставили малой острожек, а в нем одна изба с нагороднею» [Цит. по: Библиографический указатель..., 1983, с. 77–78].
Всего три года простоял этот острожек. В конце 1656 г. эвенки князя Гантимура, кочевавшие по своим «породным» землям по Шилке, Аргуни и их притокам, сожгли его, а сами, чтобы избежать столкновения с русскими казаками, удалились к притоку р. Сунгари – Наун (Нонни), под защиту маньчжурской династии Цин, вынашивавшей свои стратегические планы на Даурские земли. Эти действия подданных Гантимура, вероятно, были вызваны жестоким отношением к местному населению на Амуре, даурам и дучерам, со стороны казачьего предводителя Ерофея Хабарова [Артемьев, 1999, с. 47]. В этой ситуации русское правительство не оставляло надежды укрепить разоренный острог и превратить его в важный стратегический пункт для защиты Даурских земель от монгольских и маньчжурских посягательств, для упрочения положения русских на востоке.
Отправка из Енисейска весной 1656 г. «в Дауры» отряда казаков и охочих людей во главе с Афанасием Пашковым отвечала этой задаче. Забайкалья, то есть Даурии, отряд достиг летом 1657 г. На реке Ингоде, устье речушки Рушмалей, там, где ныне неподалеку расположена станция Ингода, казаки поставили для зимовки острог (позже это место будут называть Пашковым плотбищем). Весной следующего 1658 г. казаки Пашкова заготовили бревна (это были будущие «двести сажен острогу» и восемь башен), связали их в плоты и сплавились на них по рекам Ингоде и Шилке до устья Нерчи, а затем, разобрав их, соорудили новый острог [Крадин, 1988, с. 174]. Так на левом берегу реки Нерчи, где она впадает в Шилку (сейчас здесь деревня Михайловка), примерно в пяти километрах от того Шилкского острожка, что сжег Гантимур, летом 1658 возник острог Нерчинский. В документах того времени его называли то «Верхним Шилским», то «Нелюцким» или «Тунгуским». Нелюдским он назывался «по имени Нелюдов, как называли русские тунгусов, здесь обитавших, удалявшихся от них с неприязненностию» [Паршин, 1844, с. 140]. Закрепившимся между 1659 и 1662 гг. названием «Нерчинский» его будут именовать в дальнейшем, также будут использовать название «Нерчинск» [Артемьев, 1999, с. 49].
Представлявший собой тип восточносибирских острогов: четырехугольный в плане, с тыновыми стенами и башнями по углам (с церковью Воскресения вне стен), Нерчинский острог с 1658 г. стал центром Нерчинского воеводства, во главе которого еще по царскому наказу 1655 г. стал Афанасий Пашков. Зоной влияния Нерчинского острога как столицы воеводства стали земли, прилегающие к другим забайкальским острогам – Иргенскому и Телембинскому, а поскольку кроме них на востоке Даурии не было других укрепленных пунктов, то почти вся современная территория Забайкалья вместе с землями в верховьях Амура находилась под его контролем. В начале 60-х гг. в Нерчинском, Иргенском и Телембинском острогах насчитывалось всего 75 служилых людей, то есть казаков. Поэтому для укрепления казачьего состава приходилось пополнять его гулящими, промышленными людьми и местными крещеными тунгусами [Леонтьева, 1968, с. 42, 44]. В 1662 г., когда русские потерпели поражение на Амуре от маньчжурских войск, в рас-поряжении нерчинского приказчика Лариона Толбузина, который принял у А. Пашкова воеводство, насчитывалось 114 человек (к нему присоединились 25 якутских, енисейских и илимских казаков, да с Амура из отряда погибшего после столкновений с маньчжурами Степанова 14 казаков). В этих обстоятельствах представители местных народов начали нападать на остроги, в которых было десятка по три казаков [Васильев, 1916, с. 144–145]. Так, в июле 1662 г. они напали на Иргенский острог, отогнав десять лошадей. К этим невзгодам прибавилась активизация казачьей вольницы: в 1663 г. целый отряд казаков самовольно ушел на Амур, ослабив нерчинские остроги. На защите Нерчинского, Иргенского и Телембинского острогов осталось всего 46 казаков! В 1664 г. Нерчинский острог подвергся нападению монголов. Его «46 казаков храбро защищались, голодали, но все-таки острог отстояли» [Там же, с. 146–147].
После этих военных событий пополнение контингента даурских (нерчинских) острогов до 200 казаков за счет присланных из Тобольска и Енисейска не могло изменить ситуацию. В 1669 г. отряд в 15 тысяч монгольских воинов захватил кочевавших от Нерчинска в одном дне пути конных тунгусов, превратив их в своих данников. До начала 1670-х гг. монголы держали в напряжении даурские (нерчинские) остроги. В связи с военной угрозой в Нерчинск в 1672 г. прислано 54 пуда пороха, 38 пудов свинца, 4 пуда уклада, медная пушка весом в 6,5 пуда и в 2 аршина длины, 2 железные пушки в 3 аршина длины, на все пушки 90 железных ядер. В 1673 г. доставлены еще 2 медные пушки весом 14 пудов да 20 пудов свинца [Там же, с. 166–167]. Благодаря этому военному потенциалу воевода Павел Шульгин со своим сыном в 1674 г. дал отпор трехтысячному отряду местных племен близ Еравнинского острога. Но и на следующий год под Нерчинском и западнее него приходилось вести военные действия [Там же, с. 168, 181].
Одно из первых описаний Нерчинского острога, оставленное дипломатом и путешественником Николаем Спафарием, датировано 1675 г.: «Острог Нерчинский стоит на левой стороне реки Нерчи на ровном месте, а ниже острога река Нерча впадает в Шилку. В остроге – церковь Воскресения Христова, а жилых дворов казачьих – с 60, а служилых, кроме промышленных, человек с 200…» [Спафарий, 1960, с. 122]. В начале 80-х гг. XVII в., когда другой крупный даурский острог – Албазинский – стал центром нового Албазинского воеводства, под началом Нерчинска, кроме названных выше, оказались еще Еравнинский, Итанцинский и Аргунский остроги, и во всех шести острогах Нерчинского воеводства насчитывалось чуть более 200 служилых людей. Даже когда к Нерчинску было приписано два десятка крестьян, казаки оставались здесь в большинстве [Леонтьева, 1968, с. 47; Артемьев, 1999, с. 50]. Вот этими-то малочисленными силами казаки-нерчинцы в 60-80-х гг. XVII в. держали за Россией новоприобретенные земли за Байкалом.
Неудачный опыт земледелия первых «насельников» Шилкского острожка – казаков Петра Бекетова – Пашков попытался исправить вначале в Иргенском остроге в 1657 г., затем на Шилке возле Нерчинского острога в 1658-м. Тогда под закупленное им в Илимском и Братском острогах семенное зерно на Шилке было вспахано 70 десятин для озимых. Но поскольку позже, в 1666-м, преемник Пашкова Ларион Толбузин сообщал в Енисейск, что «хлеб в Нерчинском остроге и на Иргене озере не родитца», то можно предположить, что его опыты оказались неудачными [Артемьев, 1999, с. 142]. Поскольку хлеб из Енисейска, а также из Братских острогов присылался неисправно, попытки завести пашни продолжались. Первые успешные посевы под Нерчинском были произведены воеводой Федором Воейковым в 1681 г., о чем он сам сообщил царю: «Велел пахать людишкам своим пашню и на той пашне… велел я посеять пуд пшеницы, и с того пуда… родилось пшеницы тринадцать пудов; а овса… сеяно два пуда, а родилося… четырнадцать пудов; пуд был сеян ячменю… родилось двенадцать пудов; а гречихи… сеяно пуд, а родилось семнадцать пудов… Посеяно ржи… двенадцать пудов, и та рожь подобна Русским самым земля…» [Цит. по: Артемьев, 1999, с. 142]. Позже хлебопашество под Нерчинском успешно развивалось. В 1685 г. здесь вырастили 768,5 пуда зерна – ярицы, гречихи, ржи, овса, ячменя, пшеницы, проса и конопляного семени [Шунков, 1956, с. 190].
Для обработки пашни первые жители Нерчинска могли использовать сохи, которые нетрудно было изготовить на месте из дерева. Но вот железные наконечники к ним – лемехи, их еще называли сошниками или ральниками, необходимо было привозить. Только к концу XVII в. могли появиться исполненные в Нерчинском остроге земледельческие инструменты. По некоторым данным, в конце XVII в. в районе Нерчинска действовал казенный рудоплавный завод, выпускавший сталь, или, как тогда говорили, уклад. Документы свидетельствуют, что в 1693–1694 гг. крестьяне Нерчинского уезда обратились к воеводе Матвею Гагарину выдать им 5–6 пудов уклада с рудоплавильного завода для «наварки к старым ральникам» [Машанова, 1983, с. 144]. Обнаруженные при раскопках Нерчинского острога железные и стальные изделия позволяют предположить, что уже в конце 80-х гг. XVII в. в Нерчинске было налажено ремесленное производство. Гончарные и кожевенные мастерские, по данным археологических раскопок, появились в Нерчинске только в XVIII в. [Артемьев, 1999, с. 147, 149]. Однако в основном изделия из кожи, посуду и многое другое Нерчинск получал за счет торговли, причем торговли внешней, с соседним Китаем.
Крупным центром русско-китайской торговли Нерчинский острог становится сразу же после установления Игнатием Миловановым в 1670 г. кратчайшего пути в Пекин. В 1675 г. через Нерчинск в Китай прошел первый русский торговый караван И. Поршенникова и торговых гостей Е. Филатьева и Г. Романова. В 1681 г. в Нерчинске учреждена таможня, чтобы «…в Нерчинских острогах со всяких людей и с товаров… таможенные пошлины собирать…». Таможенные книги тех времен дают представление о количестве и составе товаров, проходивших через Нерчинск. Сюда поступали: из военного снаряжения – замки, огнива, пищали, сайдаки и др.; из посуды – блюда, чарки, ложки; из одежды – кафтаны, зипуны, юбки. В Нерчинске побывало около 50 китайских купцов. Из Китая они везли ткани (пестрядь, бязь, китайку), ревень, чай и скот (лошадей, верблюдов). Из Нерчинска в Китай отправляли пушнину, главным образом соболя. Русско-китайская торговля выйдет на новый уровень развития после подписания Нерчинского договора: осенью 1689 г. из Нерчинска отправится торговый караван, затем еще несколько. Из числа Нерчинских служилых людей к концу XVII в. сформируются своего рода специалисты по торговым и дипломатическим делам с Китаем: Г. Лоншаков, Ф. Истопников, П. Худяков, А. Плотников, С. Молодой и др. Для нужд торговли в 1700 г. в Нерчинске начнут строить гостиный двор, каменные амбары, погреба [Христосенко, 1977, с. 158–159; Артемьев, 1999, с. 156]. Благодаря транзиту через Нерчинск повысятся таможенные сборы. В 1703–1705 гг. постепенно центр торговли с Китаем переместится в Селенгинск, а на Нерчинском направлении торговля с китайскими купцами сохранится только в Цурухайтуе.
Для того чтобы выполнить еще одну государеву задачу – обнаружить залежи серебряных руд, нерчинский приказчик (воевода) Павел Шульгин в начале 70-х гг. XVII в. организовал их поиск на притоках Аргуни – речках Алтаче и Мунгаче. Туда в 1676 г. из Нерчинского острога были отправлены пять казаков во главе с казачьим десятником Василием Миловановым. Им удалось купить у местного князца образцы серебряных руд и узнать, где они добываются. Позже к тем рудным местам был отправлен отряд из десяти человек во главе с нерчинским десятником Филиппом Свешниковым, который нашел и обследовал месторождение [ГАЗК, ф. 2597, оп. 1, д. 94, л. 2], Вероятно, из привезенных в Нерчинск Миловановым и Свешниковым образцов бронный мастер Козьма Новгородцев вместе с греческими мастерами Иваном Юрьевым и Спиридоном Остафьевым в Нерчинском остроге в 1676 г. выплавили свинец. Поскольку им не известна была технология извлечения серебра, то около 300 пудов руды на пробу было вывезено в Москву, где Яковом Галкиным и было получено первое нерчинское серебро [Геологические исследования…, 1999, с. 12, 14; Юргенсон, Константинова, 2000, с. 25, 27].
По указанию нерчинского воеводы Ивана Власова в начале 1680-х гг. служилые люди во главе с нерчинским сыном боярским Григорием Лоншаковым вновь на реке Мунгаче «на старорудных местах» осмотрели множество старых плавилен, расчистили старые копи, из ранее разрабатывавшихся тонких жил и из заложенной вновь ямы взяли на опыт до десяти пудов руды. Эта руда поступила в Нерчинск и была передана тому же Новгородцеву. Он вместе с серебряником К. Ульяновым и кузнецом Л. Семеновым сделали новую опытную плавку, получив свинец с оловом. В 1684 г. весь этот «опыт», а также привезенные еще с Мунгачи более 30 пудов руды вновь доставили в Москву. Немного позже, в 1687 г., из мунгачинских руд офицером Лаврентием Нейтором, состоявшим на службе у царского посланника Федора Головина, прибывшего для заключения мирного договора с Китаем, в Нерчинске было выплавлено серебро [Геологические исследования…, 1999, с. 53, 55; Константинов, Константинова, 2002, с. 106]. Именно открытие «в Даурах» рудных месторождений и выплавка свинца и серебра позволило Нерчинску с его острогами выйти из подчинения Енисейску в самостоятельное воеводство.
После возвращения в 1667 г. из маньчжурских земель тунгусского князя Гантимура со своими людьми Нерчинский острог испытал военную угрозу со стороны цинского Китая. В декабре 1669 г. к Нерчинску подступило 6-тысячное маньчжурское войско с десятью пушками, требуя возвращения в маньчжурские пределы Гантимура и его людей. В остроге дважды, в 1669-м, а затем в апреле 1670 г., велись переговоры с цинским послом Шаралдаем о возвращении Гантимура. Тот, решив для себя остаться под властью русского царя, заявлял, что он и его соплеменники – подданные белого царя, желающего жить в дружбе и любви с маньчжурским императором. Нерчинским воеводам Даниилу Аршинскому, а затем Павлу Шульгину, Григорию Лоншакову и Федору Воейкову в 1670 – начале 1680-х гг. приходилось проявлять стойкость в условиях постоянной военной угрозы со стороны маньчжурского Китая. В то время как оборонительный потенциал Нерчинского острога постепенно снижался, маньчжуры вели военные приготовления на Амуре и в Забайкалье, о чем в 1678 г. доносили русские казаки. «Китайцы по 500 человек и больше приезжают под Албазинский острог, ясачных и служилых грабят, соболей и запасы отнимают». «Наряжается… богдойский царь под Нерчинский и Албазинский остроги; а в тех острогах пороху и свинцу мало» [Васильев, 1916, с. 185]. В начале 1680-х гг. в Нерчинском остроге, как гласит документ, «ружье все перержавело, и к стрельбе не годится… бердышев и топоров и рогатин и сабель… у нерчинских казаков нет ничего; …не у всех казаков добрые пищали; а для осадного времени от неприятельских людей с ручным боем обороняться… нечем, кроме ножей». А позже и сам острог пришел в упадок: многие стены и башни сгнили и стали непригодными для обороны [Артемьев, 1999, с. 50–52].
Летом 1685 г. маньчжуры осадили, а затем сожгли Албазин. После завершения военных действий на Амуре с 12 по 29 августа 1689 г. близ Нерчинского острога в условиях неравенства военных сил состоялись мирные переговоры русского полномочного посланника Федора Головина с китайскими послами, был заключен мирный договор. Этот договор, вошедший в историю под названием «Нерчинский», явился первым в истории договорным актом, надолго определившим взаимоотношения двух крупнейших держав – России и Китая. По завершении переговоров по указанию Головина и нерчинского воеводы Власова старый острог разобрали и поставили новый: «…на старом острожном месте деревянной: одна стена длиною 90 сажен, 2 стены по 70 сажен…, а вышиною стены по 3 сажени; да 2 проезжие башни вышиною до обламов по 3 сажени, шириною по 4 сажени, 3 наугольных» [Русско-китайские отношения..., 1972, с. 616, 618–619]. Таким образом, стены Нерчинского острога были срубными, то есть состоящими из срубов размерами 1,92 х 1,62 х 6,4 м, примыкающих один к другому; башни квадратные со сторонами 8,5 м и высотой до облама 6,4 м (облам – выступающая более широкая часть башни, по ее периметру образующая своеобразную щель-амбразуру). Тогда же, в 1689 г., Нерчинскому острогу присвоен статус города, в 1690 г. он стал уездным центром, а в 1692 г. ему была определена как символ государственности печать с изображением одноглавого орла, держащего лук вниз тетивой.
Нерчинский острог строился еще несколько лет. По документам 1697 г., в Нерчинском городе «…в стенах четыре башни проезжие с вороты, да по углам четыре башни глухие, в них одна покрыта, да у двух проезжих башен на воротах две калитки, а наверху у башни срублен чердак и кругом перила, в чердаке часы боевые». В погребе хранились порох и свинец, в оружейном сарае – пищали и самопалы, копья, бердыши, в казенном амбаре – хлеб и пушнина. Арсенал: 300 пудов пороха, 119 пудов свинца, 31 пушка с 2107 ядрами и 748 пищалей [Сибирские города..., 1886, с. 12, 13; Христосенко, 1977, с. 155, 159]. В 1704 г. гарнизон Нерчинского острога состоял из 470 человек. Тогда под началом Нерчинска находились пять острогов (Иргенский, Телембинский, Еравнинский Итанцинский, Аргунский, Сретенский), пять слобод (Городищенская, Ундинская, Урульгинская, Алеурская, Читинская) и три деревни (Ботовская, Куэнгская и Аомовская) [Константинова, 2003, с. 17].
В документах 1726 г. отмечалось, что в «Нерчинску город деревянной рубленой стал быть ветх и стены опали, да от оного ж большею водою подмыло башню и унесло» [Русско-китайские отношения..., 1990, с. 348—349]. О том же доносил в Коллегию иностранных дел находившийся тогда в Забайкалье посол в Китай граф С.А. Владиславич-Рагузинский: «Нерчинск же сказывают построен под горою на месте самом худом и… старая фортеца больше разсыпалась» [Там же, с. 374, 392]. Принимались меры по поиску нового удобного места для города. В 1728 г. Степан Немцов выполнил «Чертеж старой и новой крепости Нерчинских, рек Шилки и Нерчи с окружными местами», по которому предполагалось Нерчинск перенести на новое место и укрепить [Артемьев, 1999, с. 56–57]. Город мало-помалу разрушался. И уже Г.Ф. Миллер, посетивший Нерчинск летом 1735 г., отмечал, что крепость «...большею частью сгнила и развалилась и совершенно не в состоянии служить городу защитой при вражеском нападении. …Артиллерия же здесь, напротив, снабжена очень сильно. Она состоит из двух мортир, 32 больших и маленьких медных пушек и двух железных пушек. К этому имеется немалая амуниция из бомб, гранат, ядер, пороха, свинца, селитры, серы». Миллер также упомянул, что в крепости есть канцелярия, дом воеводы, караулка, цейхгауз, каменный пороховой погреб, два амбара, семь хлебных магазинов; вне крепости – каменная Троицкая церковь и деревянная церковь Воскресения, ратуша, таможня с мелочными лавками и 145 жилых домов [Миллер, 1941, с. 174, 175]. В 1744 г. в Нерчинске проживало 1464 человека. Из них посадских людей было 1187, разночинцев – 192, государственных крестьян – 21, приказных служащих – 9, отставных служащих и дворян – 55 [Артемьев, 1999, с. 57].
Некоторому развитию Нерчинска способствовала деятельность Нерчинской секретной экспедиции. После 1753 г. укрепления города были наконец-то перенесены к северу от старой крепости. Под руководством Соймонова, сына начальника Нерчинской секретной экспедиции Ф.И. Соймонова, построены земляные бастионы. Планировалось сооружение валов-палисадов в низинах, по которым во время разлива р. Нерча в город заходила вода [Гольденберг, 1979, с. 125, 128]. В середине XVIII в. неподалеку от прежнего места выше по Нерче город был отстроен заново, в нем проживало около 1470 человек, из них около 1200 посадских, до 200 разночинцев, чуть более 20 государственных крестьян, до десятка приказных служащих, более 50 отставных и служащих дворян. В документах 1760-х гг. есть информация о 464 купцах, 30 цеховых мастерах. В 1782 г. в Нерчинске проживало 454 мещанина, 173 цеховых ремесленника, 359 государственных крестьян, 16 представителей духовенства, 52 приказных служащих, 64 отставных чина и 170 разночинцев, всего 1287 человек [Артемьев, 1999, с. 59].
В первой половине XVIII в. Нерчинск по-прежнему был центром Нерчинского воеводства (или уезда). После того как все Забайкалье вошло в состав Иркутского наместничества (1783–1784), Нерчинск становится центром одноименной области, включившей в себя Нерчинский, Доронинский, Баргузинский и Сретенский уезды. Как острог Нерчинск постепенно утратит свое значение. А в связи с частыми наводнениями (наиболее сильные были в 1725, 1743, 1796 гг.) долго будет сохраняться необходимость его переноса на 4 версты вверх по левому берегу реки Нерчи, на Сажиков Яр. С 1812 г. город официально находится на новом месте.
Библиографический список
Артемьев А. Р. Города и остроги Забайкалья и Приамурья во 2-й половине XVII–XVIII вв.: Ист.-археол. исследования. – Владивосток, 1999. – 336 с.; Библиографический указатель на 1983 г. – Чита, 1983; Васильев А. П. Забайкальские казаки: Исторический очерк: в 3 т. – Чита, 1916. – Т. 1. – 344 с.; Геологические исследования и горнопромышленный комплекс Забайкалья. История, современное состояние, проблемы, перспективы / отв. ред. Г. А. Юргенсон. – Новосибирск, 1999. – 574 с.; Гольденберг Л. А. Каторжанин – сибирский губернатор. Жизнь и труды Ф. И. Соймонова. – Магадан, 1979. – 288 с.; Константинов А. В., Константинова Н. Н. История Забайкалья (с древнейших времен до 1917 г.). – Чита: Изд-во ЗабГГПУ, 2002. – 248 с.; Константинова Т. А. Нерчинское воеводство (1655—1783 гг.) // Нерчинское Забайкалье. Архивный вестник. – Чита, 2003. – № 6. – С. 10–58; Крадин Н. П. Русское деревянное зодчество. – М., 1988. – 192 с.; Леонтьева Г. А. К вопросу об образовании постоянного служилого населения в Восточной Сибири во 2-й половине XVII – начале XVIII вв. (Нерчинский уезд) // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири и Дальнего Востока. – Новосибирск, 1968. – Вып. 2. – С. 37–60; Машанова Л. В. Промыслово-торговая деятельность русского населения Забайкалья в конце XVII — начале XVIII в. // История СССР. – М. – 1983. – № 2. – С. 142–149; Миллер Г. Ф. История Сибири. – М.; Л., 1941. – Т. 2. – 638 с.; Паршин В. П. Поездка в Забайкальский край. – М.: Тип. Н. Степанова, 1844. – Ч. 1. – 144 с.; Резун Д. Я., Васильевский Р. С. Летопись сибирских городов. – Новосибирск: Новосибирское кн. изд-во, 1989. – 304 с.; Русско-китайские отношения в XVII в.: материалы и документы / сост. и обраб. текстов Н. Ф. Демидовой и В.С. Мясникова; АН СССР, Институт Д. Вост., Институт востоковедения, Гл. арх. упр. при СМ СССР, Центр. Гос. архив древних актов. – М.: Наука, 1972. – Т. 2: 1686–1691. – 836 с.; Русско-китайские отношения в XVIII в.: материалы и документы. – М., 1990. – Т. 2: 1725–1727. – 670 с.; Сибирские города. Материалы для их истории XVII и XVIII столетий. Нерчинск. Селенгинск. Якутск / сост. Н. А. Найденов. — М.: Тип. М. Г. Волчанинова, 1886. — 146 с.; Спафарий Н. Г. Сибирь и Китай. – Кишинев, 1960. – 516 с.; Христосенко Г. А. К истории заселения Нерчинского острога // История городов Сибири досоветского периода. – Новосибирск: Наука, 1977. – С. 153–175; Шунков В. И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). – М., 1956. – 432 с.; Юргенсон Г. А., Константинова Т. А. История открытия и промышленного освоения полиметаллических месторождений Приаргунья // Разведка и охрана недр. – 2000. – № 1. – С. 25–27.
Нерчинск / гл. ред. В. А. Дутов; отв. ред. Н. Н. Константинова, А. Ю. Литвинцев; Чита: ЗабГУ, 2013. – С. 6–17. – (Альбомная серия «Энциклопедии Забайкалья»)
Верстка сайта Vesna