ШИВЭЙ, древний этнос, в состав к-рого кит. историки включали большую группу сев. племен, проживавших во 2-й пол. 1 тыс. н. э. на смежных тер. Верх. и Ср. Приамурья, Маньчжурии и Вост. Заб. В кит. хрониках впервые употреблен в 544, когда послы Ш. приехали с дарами ко двору династии Вост. Вэй. В последующие годы эти поездки продолжались, но затем прекратились вплоть до танской эпохи (629), во время к-рой они стали постоянными. Последнее посольство Ш. посетило Китай в 870-е. После этого термин «Ш.» использовался в кит. историографии только в компилятивных текстах, освещавших более ранние события. Он встречался у сунского историка Е Лун-Ли (1180) в «Истории гос-ва киданей» (Цидань Го Чжи) и у автора «Истории династии Ляо» (Ляо Ши), составленной в 1343–44. По мнению некоторых ученых (Пелльо, Виттфогель, Фын Цзя-шэн, Л. Л. Викторова), слово «шивэй» было искаженной транскрипцией слова «сяньби» и восходило к монг. слову «широй» (земля). Поэтому местонахождение каждой группы шивэйских племен кит. авторы пытались увязать с известными им геогр. ориентирами. В 6 в. в составе Ш. числилось 5 этнотерриториальных групп (кит. бу – кочевье, аймак, поколение): нань Ш. (юж. Ш.), бэй Ш. (сев. Ш.), бо Ш. (Ш. с гор Хубушань), шэньмода Ш. (Ш. с р. Шэньмода) и да Ш. (большой Ш.). В 7–9 вв., по мере получения дополнительных сведений о сев. народах, кит. авторы стали называть отдельные племена Ш. их собственными именами (например, улоху, дагоу, хунатоу, мэнъу (мэнву) и др.). Племенной комплекс Ш. был разделен на юж., сев., вост. и зап., а также на малые и большие поколения. В составе юж. Ш. источники называли 25 поколений, сев. – 9, больших – 7; причем цифры постоянно менялись. Это происходило потому, что сами кочевья представляли собой непрочные этнополитические образования, к-рые то появлялись, то распадались по мере практической необходимости. В то же время кит. хронисты традиционно признавали Ш. потомками сяньби: причисляли их к отдельной ветви киданей и размещали к сев. от последних. Границей между ними являлись р. Таоэрхэ, далее – р. Сунгари. На вост. владения Ш. достигали отрогов хр. Мал. Хинган и бас. р. Бурея, граничили с землями тунгусо-маньчжурских племен мохэ, с к-рыми у них были очень тесные контакты. Основную массу Ш. действительно можно считать монголоязычной, но в тех же источниках имелись упоминания о Ш., языком к-рых был «язык мохэ» (т.е. тунгусо-маньчжуров). А о племенах большой Ш. говорилось, что они проживали в нескольких тысячах ли на сев.-зап. от остальных Ш.; дорога к ним была труднопроходимой, а язык непонятен. Поскольку язык юж. монголов (киданей, кумоси и др.) был хорошо известен китайцам, можно предположить, что большие Ш. были предками тунгусоязычных эвенков, населявших сев. районы Заб. Следовательно, в состав Ш. входили племена различной этнической и языковой принадлежности (древние монголы, тунгусо-маньчжуры, эвенки, возможно даже тюрки и палеоазиаты), а также различных культурно-хозяйственных типов – таежные охотники, рыболовы и скотоводы, к-рые вели полуоседлый и полукочевой образ жизни. Зимой они жили в стационарных поселках; использовали для жилья землянки или углубленные в землю конические чумы, к-рые покрывались кошмой, звериными шкурами и корой деревьев. Летом кочевали в поисках воды и травы. При перекочевках пользовались повозками, запряженными крупным рогатым скотом; на них ставили съемные кибитки, крытые циновками (кошмой). Такие же циновки употребляли в качестве подстилок на пол, а подстилки для сидений плели из дерева. При переправах через реки делали плоты, связывая в пучки хворост, или мастерили лодки из кожи. Для лошадей плели потники из травы, а уздечки вязали из веревок. Разводили крупный рогатый скот, лошадей, собак и больших свиней, мясо к-рых ели, а шкуры выделывали. Занимались также рыбной ловлей, охотой на оленей, сайгу, лисиц, енотов и соболей. По снегу передвигались на деревянных дощечках, подвязанных к ногам (т.е. на лыжах) и на санях. Для охоты использовали роговые луки с длинными стрелами. Охота была облавной; на нее собирались вместе. Во время охоты пересвистывались друг с другом, а по окончании расходились. Рыбу добывали сетями, причем не только летом, но и зимой, для чего «долбили лед» и погружали сети в воду. Из шкур животных мужчины и женщины шили одежды, к-рые запахивались на лев. сторону, и готовили циновки. В обиходе были головные уборы из меха лисиц и енотов, короткие куртки и штаны из белой оленьей шкуры, а также одежда из рыбьих кож. Все носили длинные волосы: мужчины заплетали волосы в косы, девушки и женщины связывали сплетенные косички в узел. Шею женщины украшали красными бусинами и 5-цветным жемчугом. Чем больше было бусин, тем почетнее. Бывало, что девушки, не имевшие подобных украшений, не выходили замуж. При заключении брака мужчина в течение 3 лет работал в семье женщины в качестве наемного работника. По истечении этого срока ему выделялось имущество, к-рое он грузил на повозку, куда сажал и жену, и под барабанный бой, с плясками возвращался в свой дом. После смерти мужа женщина вторично замуж не выходила. Для умершего строился большой балаган, на к-рый помещался труп. Траур по мертвым соблюдался 3 года. В землях Ш. было мало случаев воровства. За украденное взимался штраф в тройном размере, а с убийцы человека взыскивалось 300 лошадей.
В бас. р. Шилка были исследованы стационарные поселения (городки) Ш., в составе к-рых насчитывалось от 40 до 120 землянок и более размером 5 х 5; 6 х 6 м или несколько больше. В таких землянках могли проживать только малые семьи. Городки располагались на плоских вершинах гор, имевших отвесные склоны, и были укреплены по периметру валами и рвами. Временные стойбища таких укреплений не имели. В землянках найдено большое кол-во костей животных, птиц, рыб, а также речных раковин, что свидетельствовало об употреблении моллюсков в пищу. Ш. умели готовить вино, для чего использовали закваску из дрожжей. Запасы вина и пищи хранили в больших глиняных сосудах, стоявших вдоль стены или в ямках-кладовках. В одной из землянок найдено ритуальное захоронение собаки, уложенной на полу жилища, на животе, с подогнутыми лапами, с наконечником стрелы и 2 раковинами перед мордой. Знали Ш. и примитивное земледелие. Выращивали щетинник, пшеницу и просо. Для рыхления земли заостряли деревянные колья и делали сохи, не прибавляя к ним металлических лемехов. Такую соху тянули люди, а не животные, поэтому урожаи были небольшими.
Система управления Ш. также отличалась простотой. Они жили независимыми кочевьями (племенами), во главе к-рых стояли вожди (юймофу маньдо у юж. и циинь мохэдо у сев. Ш.), у к-рых было по 3 помощника (мохэфу). Власть вождя переходила по наследству к сыну или младшему брату. Если таковых не имелось, из членов племени выбирали сильного и решительного человека, к-рого ставили у власти. Однако единого вождя у Ш. так и не появилось, не сложилось у них и гос-ва. Ш. были воинственными племенами, вели многочисленные войны с тюрками, киданями, кыргызами и кит. гос-вами. В 842 после разгрома Уйгурского каганата кыргызами большие Ш. предоставили убежище бежавшим к ним уйгурам. Уйгуры были разделены на 7 частей и «7 родов», Ш. взяли себе по одной части. Однако в 848 министр кыргызов А-бо во главе 70-тысячного войска нанес Ш. сильное поражение и вернул уйгуров обратно на сев. от Гоби.
Этноним «шивэй», употреблявшийся авторами кит. хроник, не использовался в письменных памятниках др. народов. В надгробных эпитафиях древних тюрок и уйгуров, найденных в Монголии, заб. и приамурские народы выступали под именем «татары». При этом сообщалось о 2 группах татар: токуз-татары – девять татар и отуз-татары – тридцать татар. Обе эти группы проживали в пределах Вост. Заб. и сев.-зап. районах Внутренней Монголии. Одна из них была тюркоязычной (токуз-татары), а др. – монголоязычной (отуз-татары). С племенами отуз-татар на тер. Вост. Заб. археологи связывают памятники бурхотуйской культуры (4–9 вв.); а с племенами токуз-татар – дарасунской культуры (6–9 вв.). По мнению Л. Л. Викторовой, первоначально слово имело значение «отчуждать»; tatar и tatabi были причастными формами названного корня. От тюрок и уйгуров это слово (в форме «дада») постепенно перекочевало в киданьские, а затем и в кит. хроники, где некоторое время использовалось наряду с термином «шивэй». С 1084 начинают упоминаться и монголы. Сунские авторы уже напрямую сопоставляли мэнъу Ш. с монголами и считали их частью дада, т.е. татар. Однако они по-прежнему плохо представляли ситуацию к сев. от Гоби, а потому подразделяли всех дада на 3 группы: белые, черные и дикие. Под белыми подразумевались тюркоязычные онгуты, проживавшие вблизи границ Китая, к черным причислялись монголоязычные племена, к диким – лесные охотники и рыболовы, в этническом отношении смешанные. Среди них были древние монголы, тунгусы и тюрки.
Верстка сайта Vesna